Первое моё знакомство с минскими добровольцами состоялось в уютно-семейной обстановке Рождественского концерта. Особая атмосфера душевности, тепла, и люди, встретившиеся там, настолько впечатлили, что сразу появилось чувство: ты вот с этой самой первой встречи — своя и давно знакомая им…

 

Уже 6 лет в Минске действует православный храм в честь иконы Божией Матери «Всецарица». А с 2015 года приход стал центром добровольческого движения помощи онкопациентам. Прошло четыре года и добровольцы стали оказывать помощь не только онкологическим больным, но и многим другим людям, остро нуждающимся в материальной и душевной поддержке, в живом человеческом участии.

 

Прорисовываем общую картину служения добровольцев вместе с настоятелем храма, духовником движения и одновременно председателем Синодального отдела БПЦ по социальному служению протоиереем Кириллом ШОЛКОВЫМ; специалистом по социальной работе Викторией РЯБИНИНОЙ и координатором Ириной БАБИЧ.

 

По словам Виктории, которая с самой первой службы стала прихожанкой храма иконы Божьей Матери «Всецарица», создание прихода началось с онкологического диспансера, что расположен рядом с 1-й городской больницей. Врачи и пациенты стали ходатайствовать о создании домового храма для онкобольных, где бы сугубо молились именно за них. В Боровлянском научно-практическом центре онкологии такой храм уже существовал, а в самом Минске не было. И вот сначала открыли часовню в диспансере. Но планы (а скорее всего — Промысл Божий) оказались ещё более масштабными — созрела идея создания в городе прихода в честь «Всецарицы». Как известно, образ этот имеет благодать исцеления раковых заболеваний.

 

Отец Кирилл Шолков служил тогда в столичном приходе Воскресения Христова. И некоторые онкобольные приходили к нему на исповедь. Интересуюсь: почему? Не было ли у батюшки каких-то особых поводов для этого специфического служения? «Во многих храмах священники окормляют таких больных… А на счет поводов — Промысл Божий. Может, какие-то и были, но я пока ещё не разобрался, — улыбается отец Кирилл. — Надо ещё пожить, чтобы потом сказать: да, это был поворотный момент».

 

Первым делом батюшка предложил для будущего храма заказать на Афоне список иконы «Всецарица».

 

Отец Кирилл Шолков: Мы обратились в Ватопедский монастырь, к отцу Ефрему, настоятелю. Большая, храмовая икона обычно два-три года пишется. А тут через месяц получаем известие, что есть икона уже написанная. И можно приезжать за ней. Забрали, привезли.

 

Тогда в 2012 году, когда мы собрались организовывать приход, он состоялся именно вокруг иконы. Она стала значимой объединяющей силой. Чудесным образом сначала «Всецарица» пришла, а потом мы уже начали «лепить» вокруг неё.

 

И вот, приход зарегистрирован на бумаге, есть храмовая икона, а места для богослужений, для храма нет. После обращения в администрации различных районов Минска откликнулись в Московском и дали временное помещение по улице Грушевской — деревянный домик в частном секторе. Позже неподалёку (на улице Железнодорожной) выделили землю для строительства нового храма.

 

5 января 2013 года состоялась первая Литургия, служил её епископ Борисовский и Марьиногорский Вениамин. Владыка освятил храм, и с Рождества Христова во все праздники и воскресные дни здесь начались регулярные богослужения.

 

Виктория Рябинина: Работы в храме было очень много. А большинство прихожан, где-то процентов 80 — болящие люди. Их физически нельзя было нагрузить какой-то работой. А 20% — неравнодушные, сочувствующие люди. Послушания у них были, начиная от мытья полов до помощи в ведении сайта.

 

Прояснив картину создания прихода «Всецарица», переходим к деталям возникновения движения добровольцев.

 

— Был ли некий толчок, причина возникновения добровольческого движения именно на вашем приходе?

 

Виктория Рябинина: Думаю, это Промысл Божий. На приходе постоянно была помощь, взаимовыручка: подвозили друг друга на службу, в диспансер.

 

В 2014 году отца Кирилла назначили руководителем Синодального отдела по социальному служению и стали часто посылать в Москву — за опытом. Там есть очень известное, мощное церковное добровольческое движение — служба помощи «Милосердие». Батюшка общался с руководителем службы епископом Орехово-Зуевским Пантелеимоном, с добровольцами. Отца Кирилла очень вдохновило это общение и пример добровольческой помощи, что она такая большая, организованная и ею можно охватить не только приход, но и больницы, и хосписы.

 

Он увидел, что добровольцы — очень серьёзное подспорье любому социальному служению — и приходскому, и общецерковному. Только людей надо организовывать, чтобы помощь не была хаотичной. В Москве с 10 человек начиналось служение, а потом они пришли к тому, что добровольцы работают по всей Москве и опекают много учреждений, не только больницы.

 

Следующим шагом стало участие прихода в грантовом конкурсе «Православная инициатива». Подали заявку на открытие добровольческого движения для помощи онкобольным. Выиграли грант.

 

— Что вам это дало? Денежные средства?

 

— Прежде всего, не средства, а организованность и ответственность, что ты должен что-то сделать и создать, раз написал. Построили план. Пришлось его выполнять (смеётся).

 

— Как начали распространять информацию о людях доброй воли, то бишь добровольцах, о том, что они хотят и могут помочь?

 

— Завели телефон добровольческий, на сайте pantanasa.by написали, что можно по этому номеру попросить помощи или записаться добровольцем. После создали сайт dobrovolets.by. Страницы в соцсетях. Отец Кирилл в конце литургии с амвона говорил, что на приходе есть добровольческое движение, приглашал.

 

Ирина Бабич: Мне кажется, абсолютное большинство добровольцев приходят после того, как где-нибудь совершенно случайно наталкиваются на нашу информацию. Тысячи людей пройдут мимо неё, а одного зацепит. И значит, именно ему это нужно.

 

— На него пал выбор?

 

— Может быть и так. Господь лучше знает нас.

 

Виктория Рябинина: У нас даже было официальное открытие движения. Пригласили из Москвы координаторов службы «Милосердие», чтобы они поддержали, вдохновили людей.

 

Грант «Православной инициативы» мы выполняли очень досконально, старались. Каждый пункт. Но первый год помогали только прихожанам: привезти-увезти, еду приготовить престарелым, немощным, тому, кто после операции, дома убрать.

 

Но и этой помощи на приходе требовалось много, потому как очень многие болеют. Мы не ставили целью охватить весь Минск или всю Беларусь, тем более, батюшка говорит «step-by-step» («шаг за шагом») — давайте потихонечку, постепенно, нельзя всем сразу помочь.

 

Недалеко от временного храма иконы «Всецарица» расположено отделение паллиативной помощи 11-й больницы — хоспис, где примерно половина пациентов — люди, которым обычная медицина помочь уже не может, а призвана лишь какое-то время поддерживать ниточку жизни, связывающую их с этим миром.

 

Родственники пациентов стали приглашать настоятеля храма «Всецарица» причащать больных. Отец Кирилл не только исполнял подобные просьбы, но стал посещать хоспис каждую неделю, служил молебны. Получил разрешение главврача на устроение в отделении молитвенного уголка, где люди могли бы помолиться и почувствовать присутствие Божие в своём последнем земном приюте…

 

Виктория Рябинина: Добровольцы тут же к батюшке: а давайте, мы будем в хоспис ходить? Нам (на тот момент это 20-30 человек) казалось, что мы мало помогаем, что нам работы не хватает. Батюшка сначала не благословлял…

 

— Почему?

 

Ирина Бабич: Знаете, у всех, даже у психологов, разные взгляды — есть те, что считают: нормальный человек в хоспис сам не пойдет. Поэтому, вообще, не приветствуют добровольцев. Психологи, которые работают с нами, опытным путем установили (смеётся), что есть люди, которые, действительно способны помогать в хосписе, и которым он не то чтобы не вредит, а идёт на пользу.

 

Через полгода добровольцев допустили к ремонтно-уборочным работам — розетку починить, окно помыть в палате, к санстанции подготовить помещения. Сотрудники хосписа и добровольцы начали присматриваться друг к другу.

 

Виктория Рябинина: Кто-то походил и сказал, что не может — тяжело смотреть на людей в палате... А те, кто остался, стали ходить в хоспис регулярно. Из ремонтно-уборочной бригады мы превратились в действительно добровольческую помощь: тех, к кому не приходят родственники, купаем; на колясочке в тёплое время года прогуливаем; если человек не может читать, а хочет причаститься, читаем с ним молитвы.

 

— Но сёстры милосердия практически тем же самым занимаются. Только вы не носите облачение…

 

— Сёстры милосердия — это призвание. Мне кажется, что это очень высокое звание, и мы не дотягиваем до него. Доброволец может сегодня прийти, а завтра скажет: «Я заболел — не могу». Или: «Не хочу быть больше добровольцем». Или нечто подобное. И, в принципе, с него взятки гладки.

 

— Ваши добровольцы все из числа прихожан, все верующие?

 

— Большинство — православные, церковные люди. Но мы никогда не ставили условие, чтобы все обязательно ходили в храм. Батюшка беседовал с людьми и брал каждого, кто желает и имеет адекватное представление о добровольчестве. Но так получается, что люди, помогающие на приходе, всё равно втягиваются, даже если раньше не ходили в церковь.

 

— Как добровольцы ходят к подопечным, в одиночку или нет?

 

Ирина Бабич: Парами, иногда группами, по-разному. Это наш очень важный принцип. И новый человек ходит не с такими же новичками, а с людьми, у которых есть опыт.

 

— Всё множество ваших форм деятельности сами придумали или где-то подсмотрели, переняли?

 

Виктория Рябинина: Посещая хоспис, стали замечать: одинокому человеку никто не принесёт те же салфетки, только доброволец может купить. Стало понятно (плюс ориентировались на опыт службы «Милосердие»), что нужно как-то помочь хосписам материально.

 

Понятно — мы не богачи, и не можем достать всё из своего кармана. А вот что касается приобретения оборудования и расходных материалов… Мы понимали, что это надо более системно делать. Стали думать.

 

И пришли к выводу, что необходимо проводить благотворительные акции — активные и пассивные.

 

Виктория Рябинина: После хоспиного служения масса всяких идей появилось, узнали такое слово «фандрайзинг» — стали работать по привлечению средств на свои добрые дела.

 

Активные акции мы проводим регулярно: в торговых центрах добровольцы раздают флаеры. Предлагают или жертвовать в скарбонку или купить в магазине что-нибудь для  хосписов. Но это тяжело — для акций нужно много добровольцев. У людей, которые жертвуют, бывает негативная реакция. С магазином договориться — из 10 отказов только один говорит нам «да».

 

Когда на наши письма откликнулся «Остров чистоты», в каждом магазине Минска мы поставили коробочки — это уже пассивные акции. Туда люди кладут пожертвования — средства гигиены.

 

— Откуда у ваших добровольцев такое горение, столько энергии?

 

— У нас много молодых людей (процентов 50-70), у которых есть свободное время. Они понимают, что лучше потратить его на что-то доброе, хорошее, для души и кому-то полезное, чем сидеть в баре или перед телевизором. Вера без дела мертва!

 

Например, координатор Жанна Минучиц пришла потому, что её мама умерла в хосписе от онкологии. И эта тема не отпускала Жанну, она очень хотела ходить куда-то и облегчать чьи-то страдания. Её горение — из-за потребности помогать и помнить о маме. И у каждого из нас какая-то своя история есть.

 

— Судя по Вашим словам, прихожане храма «Всецарица» какие-то особо…

 

— Инициативно-активные, да! Я думаю, что всё начинается с «головы». Какой у нас батюшка — активный, инициативный, — такие и люди вокруг него собираются. Подобное притягивает подобное.

 

Отец Кирилл: У меня очень много идей, которые идут от жизни, я же возглавляю Синодальный отдел БПЦ по социальному служению. Звонят, пишут Митрополиту Павлу, а он решает, что дальше делать. И бывает, на бумаге вырисовывается какой-то интересный проект, но не всегда реализуемый. Да и сами добровольцы тоже имеют какие-то интересы.

 

Ирина Бабич: Вот появилась у нас доброволец Марина. Она увлекается бегом, марафонами. И, соответственно, у батюшки появилась идея. Есть человек, есть увлечение,  отсюда — идея.

 

Отец Кирилл: Мы договорились с руководством школы, в субботний день арендовали у них стадион для забегов.

 

Ирина Бабич: Марафон был приурочен ко дню инвалидов, и бегали родные ребят, которые имеют инвалидность. Кроме этого, в благотворительном забеге участвовали добровольцы и люди, которые профессионально занимаются бегом.

 

За участие в светском марафоне все участники оставляют какой-то взнос — это становится призовым фондом. У нас же все средства передали на дела милосердия.

 

Еще одна цель — привлечь внимание людей, которые любят бегать, они узнали, что есть такой забег в городе и присоединились. Это опять же — активность, поддержка, жизненная позиция.

 

Отец Кирилл: Кроме того, марафон проходил на виду у жильцов окрестных домов, в сопровождении позитивной музыки, хорошей атрибутики. И это тоже привлечение людей...

 

— Миссионерство.

 

— Косвенное, но интересное!

 

— Выходит, вы используете не только религиозные устремления людей, но и здоровые мирские пристрастия, чтобы привлечь их интерес к делам церковной благотворительности. Это помогает собирать пожертвования?

 

Ирина Бабич: Даже не столько пожертвования здесь важны, сколько сами люди. Собирать интересных людей, которые готовы в дальнейшем поддерживать проекты, — это тоже очень важный момент, без зацикленности на...

 

— Чисто церковном сообществе?

 

— Да, хотя и оно важно.

 

Отец Кирилл: У каждого человека есть свой стереотип, в смысле того, как Церковь должна работать, какими должны быть дела милосердия. Один молодой человек отказался помогать строить храм. Он сказал: «С вашим православием даже не лезьте ко мне! Я лучше шоколадку детям куплю». И купил. Я был рядом, когда он помог. После этого мы начали общаться... Я ему показал путь, как можно помочь детям. И он понял, что у нас не всё так, как он слышал из средств массовой информации, что в Церкви есть неравнодушные люди. Теперь он ходит в храм. Получилось такое маленькое миссионерское чудо.

 

Ирина Бабич: Мы показываем, что православие — это обычная жизнь, и православные люди заинтересованы в очень многих вещах. Используем информационный повод для того, чтобы сказать: «Ребята, мы собираемся на спортивные забеги, на концерты или на вечёрки по рукоделию».

 

Все наши культурные «домашние» мероприятия очень нам помогают — очень сплачивают. Вечёрки — это когда каждую пятницу вечером собираемся в трапезной храма и для благотворительных ярмарок делаем что-то, подарки, например. Их нам всегда нужны сотни, а то и тысячи. Люди на вечёрках всегда разные. И хорошо — каждый что-то для себя находит. Кто-то не может понести серьёзное служение, но может помочь рукоделием. Другой может листья убрать во дворе хосписа или возле храма снег расчистить. Кто-то меняет постель больному, просто стрижёт его — и это так важно, так нужно! У нас в добровольческом движении нет маленьких дел!

 

Отец Кирилл: Получается что, когда человек идёт волонтёрить, ищет Бога, у него в душе что-то происходит. Не то, чтобы какой-то кардинальный переворот… Поиск. Он хочет свою жизнь как-то оправдать. И часто мы помогаем человеку найти себя — и через церковное, и через светское общение.

 

— Интересно: если бы вы написали объявление, что будет крестный ход, скорей всего, пришли бы люди чисто церковные. А вы устроили мероприятие нетрадиционное для церковного прихода — забег, и пришли люди разные…

 

— Да. Добровольцы — это не только прихожане храма иконы «Всецарица». В целом мы очень разные, но храм — это то, что нас объединяет. И у нас есть община, костяк.

 

Ирина Бабич: Благодаря этому у нас есть возможность эти светские круги общения наших прихожан объединить добрыми делами.

 

Виктория Рябинина: Это Господь собирает людей. Добровольческое движение со всем его многообразием — глоток чего-то свежего, глоток жизни. А вообще, проекты растут с какой-то геометрической прогрессией и не всегда логично.

 

После активного пиара добровольческого движения пошла волна звонков. Вначале удовлетворяли 100% обращений. Помощь была разноплановой, помогали той же информацией, подсказками. Так как добровольцы не могут работать круглые сутки, предлагали помочь оформить документы для обращения в службу социальной защиты населения.

 

Виктория Рябинина: Например, к инвалиду в понедельник, среду, четверг приходит соцработник или сестра милосердия, но есть другие дни, когда ему хочется общаться. В эти дни приходит доброволец и общается с ним — и оба счастливы. Такая помощь тоже есть.

 

Пару лет назад посмотрели на пример коллег из России и сами подумали: есть у нас Рождественские, Пасхальные акции, когда, сходили — отнесли подарки. А такого, чтобы дети получали именно то, чего они хотят, нет.

 

— И вот уже третий год проходит акция «В ожидании Рождественских чудес». Насколько активно люди жертвуют именно на исполнение детских желаний?

 

— Очень-очень! Детям хотят помочь все! Причём, всем малышам! Когда мы приехали в Минский дом ребенка (там детки от 0 до 3 лет), руководство сказало, что подарки-то все привозят. А вот обнять бы этих малышей. Тут, конечно, наши… все стали с детьми обниматься! И как-то сам собой родился уникальный проект «Обними ребенка», «Обнимашки».

 

На данный момент у добровольцев около 30 проектов, о каждом из которых, наверняка, можно уже написать не просто статью, а целую книгу.

 

Виктория Рябинина: Мы теперь не ищем добровольцев, никакой дополнительной рекламы не даём — деятельность есть, и она, как магнит, притягивает всё остальное. Теперь уже батюшка сдерживает нас, чтобы на всё сил хватило. Потому как многие хотят быть добровольцами и предлагают новые типы проектов.

 

Ирина Бабич: Бывают моменты, когда мы идём семимильными шагами. Но принять то, что, делая маленький шаг, мы тоже растём — очень важно. Изначально мы тратили много энергии. Потом, когда задач, к которым нужно относиться очень серьёзно, продумывать, стало слишком много, мы вернулись к искусству маленьких шагов.

 

— Ну, вы широкими мазками набросали эскиз, а теперь идёт детализация.

 

— Да-да. Сейчас добровольческое движение взрослеет.

 

— А сколько сейчас добровольцев?

 

Виктория Рябинина: Около 400 человек.

 

— Какая самая интенсивная загруженность?

 

Ирина Бабич: Наши 10 координаторов, наверное, самые загруженные. У остальных всё зависит от того, как человек может. Кто-то раз в месяц может прийти, кто-то три раза в год, но «отпахать» на активных акциях.

 

— А какие они — ваши добровольцы?

 

Виктория Рябинина: Женщины преобладают — процентов 60-70. Молодые, активные, горящие, которым хочется применить свои инициативы, своё время. Мужчины тоже есть, но они на вес золота.

 

Ирина Бабич: У каждого есть своё любимое направление. Координатор Юля очень любит общаться с дедушками и бабушками. Причём настолько, что может без конца слушать их стихи, рассказы про молодость, про любовь. Она даже всё это записывает. У кого-то душа больше лежит к деткам. У кого-то — стремление помогать в хосписах тем, кто уже в терминальной стадии находится.

 

— Прочла на вашем сайте, что добровольцы стремятся помогать людям как родным…

 

Виктория Рябинина: Да, есть у нас такой принцип. Как говорит Жанна Минучиц, она идёт в хоспис, будто к маме… В хосписе есть процент людей, которые живут там длительно. К ним ходишь уже как к родным. Знаешь, как зовут их внуков, детей, которые в других странах живут. Преставилась год назад одна моя подопечная Валентина. Когда я к ней ходила, знала всех её родных, от 7 колена — человек делится, рассказывает тебе свою жизнь, ты слушатель и, конечно, сопереживаешь.

 

Ирина Бабич: С большинством добровольцев мы становимся друзьями. В жизни, может, мы никогда бы и не встретились, никогда не обратили бы друг на друга внимания, не стали общаться. А когда делаешь общее дело — другой уровень доверия, общения. Нам есть, что обсудить, чем поделиться. Обычно, так бывает у друзей детства, когда у них много общих воспоминаний.

 

Большинство моих любимых друзей и других координаторов — это люди болеющие. Никогда прежде до прихода в храм «Всецарицы» у меня не было так много знакомых, друзей, которые столкнулись с раком. Но в церкви это совсем по-другому воспринимается… Наверное, у 80-90-летних бабушек так бывает, когда их подруги начинают умирать. А когда тебе 25-30… и умирают твои любимые подруги… Ты смотришь на человека и видишь, что в свои юные ещё годы он такой мудрый, глубокий, с завершённым представлением о жизни. Его достаточно молодой возраст не соответствует глубине жизненного, духовного опыта и глубине страдания…

 

— Человек стоит на грани вечности, всматривается в неё и поэтому вынужден задумываться…

 

— Да. И он учится радоваться в любых обстоятельствах. Каждая такая встреча — это всегда чудо, опыт и глубина, которая наполняет жизнь, меняет нас. И встреча с каждым новым добровольцем, каждым подопечным в храме — тоже.

 

— Интересно, а всех ли желающих берёте в добровольцы?

 

Виктория Рябинина: Как правило, всех, единственно, есть собеседование с батюшкой и с координатором. Допустим, у человека недавно кто-то из родных преставился от онкологии, и он хочет помогать другим больным. Или сам болеет, сейчас ремиссия, время свободное есть, какой-то опыт. Просится в хоспис. Батюшка считает, это неполезно, потому что будет смотреть на болеющих.

 

Отец Кирилл: Вообще, мне на человека посмотреть надо, спросить: «Почему Вы пришли, чего хотите?»

 

Ирина Бабич: Очень часто мы идём с одной идеей и пишем в анкетах одно, а в реальности…

 

— Человек сам не знает, на что способен?

 

— Да. А иногда знает, но потом оказывается, что это совсем не то. Находятся какие-то задачи, которые он выполняет неожиданно хорошо. Иногда, благодаря тому, что человек находит своё дело и горит им, он становится координатором какого-то проекта.

 

— Получается, доброволец ещё и познаёт сам себя?

 

Отец Кирилл: Да. Сразу это не получится. Бывает ещё так: приходит кандидат, и он тебе чисто по-человечески не нравится. Кажется — толку не будет… А я его должен благословить. Потом оказывается — человек толковый и так вписывается в общий механизм, так работает! Разве это не чудо?

 

Предлагаю поговорить о трудностях служения добровольца. Ведь не только приятные обнимашки с малышами и рождественские подарки наполняют их будни. Им приходится сталкиваться со страданием, старостью, смертью. Как они справляются с этими впечатлениями? Как противостоят унынию, разочарованию, эмоциональному выгоранию?

 

Ирина Бабич: Прочитала недавно совет одной бабушки. Вот, плачешь ты, плохо тебе, а ты помаленечку, маленькими шажочками: сварила суп, вытерла пыль, написала письмо, ещё что-то сделала — похвалила себя (я добавила ещё — поблагодарила Бога), порадовалась, передохнула и пошла дальше. Ещё что-то сделала, ещё порадовалась, похвалила себя, поблагодарила Бога, передохнула. И в какой-то момент осознаёшь: всё наладилось! И идёшь уже большими шагами.

 

Виктория Рябинина: Всё-таки, без храма, без Церкви невозможно — Господь силы даёт. Невозможно прийти помогать другим и не иметь поддержки Свыше. Конечно, Причастие, конечно, духовное окормление! Допустим, говоришь, что выгорел. Батюшка тебя направляет, поясняет, что нельзя переносить негатив на себя, что нельзя жить в хосписе, а дома «забить» на все, что нужно уделить время и мужу.

 

Раз в два месяца мы стараемся проводить Литургии, куда собираются добровольцы. Потом чаепитие, общение неформальное. Получается поддержка, супервизия — когда более опытный доброволец делится: «Я тоже через это проходил, и вот так справлялся».

 

Ирина Бабич: Бывают моменты, когда мы, особенно координаторы, устаём, например, во время долгих и объёмных акций. Но опять же, если в семье поддерживают, сочувствуют, разделяют наши идеи, тогда гораздо легче. У нас даже была шутка, что женщины наши — добровольцы, а мужчины — «подневольцы» (смеётся).

 

Потому что первое время мужья женщин-добровольцев, в основном, просто поддерживали их и помогали что-то поремонтировать. А потом становились добровольцами. Конечно, всё это — шутка, условность, и если у человека нет доброй воли, нет личного решения, он не продержится.

 

В добровольчестве, как и в любых человеческих отношениях, есть период эйфории, когда благодать тебя окутывает, но бывают и моменты, когда всё кажется бессмысленным. Особенно, если изначально мотивация была романтическая, — она рушится. И это хорошо — человек начинает реально смотреть на вещи и реально может помочь другому. Если же доброволец делает осознанный выбор, тогда он готов помогать не только, когда ему хочется, но и когда это надо.

 

Бывают моменты сильной усталости, эмоциональной напряжённости, кризисные ситуации в семье, болезни. Мы всегда говорим: «Не идите на послушание, заранее предупредите и останьтесь дома со своими близкими — это лучше, чем вы будете постоянно беспокоиться, нервничать».

 

— То есть нужно лавировать, учитывая обстоятельства жизни…

 

— Конечно. Добровольчество — это очень-очень живое и гибкое состояние. При этом крайне важно, если даёшь слово, выполнить. Не повестись на — «ай, лень! ай, устал!» Должна быть внутренняя взрослая осознанность. Ответственность.

 

Виктория Рябинина: Владыка Пантелеимон из Москвы говорит, что без Христа добрые дела милосердия теряют смысл. Принцип в том, что ты, прежде всего, делаешь это не для себя, не для эгоизма своего, не для какого-то удовлетворения — вот какой я хороший. А для Бога — отдаёшь своё время нуждающимся. Только такая позиция нужна.

 

Светские благотворительные организации могут немало. Но поддержать горение, чтобы люди развивались, чтобы служение было длительным — не 3-5 лет, а десятилетиями — это возможно с большей вероятностью у верующих, потому что есть идея и сила, которая выше нас с вами.

 

Сравнение церковных и светских движений естественно вызвало вопрос, ведут ли добровольцы миссионерскую, катехизаторскую деятельность со своими подопечными? И на чём делают больший акцент? Вспомнилось, например, как митрополит Филарет (Вахромеев), когда пришёл на собрание одного из первых сестричеств милосердия в Минске, сказал сёстрам, что самое главное — уход, дела милосердия, а потом только, если спросят, — слово о Боге.

 

Виктория Рябинина: Отец Кирилл тоже говорит, что можно просто покормить человека, и в этом будет больше сказано о Христе, чем ты произнесёшь проповедь и будешь предлагать почитать молитвы. Ведь, на самом, деле это очень тяжело — кормить лежачего больного!

 

Наши ребята, когда ездили в Москву, рассказывали, что там у добровольцев тренинги проходят — один другого кормят. И ты попробуй сделать это так, чтобы не промахнуться! Теперь, когда у меня маленький ребенок,  я понимаю, что это непросто.

 

— Но если ситуация располагает, вы же что-то говорите о вере?

 

— Конечно, не скрываем, что мы — православные, из добровольческого движения храма иконы «Всецарица». Спрашиваем, чем помочь. Помогаем. Сначала, всё-таки, дело. Потом говорим, что в воскресенье батюшка будет, можно причаститься. Если: «Ой, не надо», не навязываем. Если вопросы — поясняем. Но нет четкой схемы, у каждого добровольца свой подход.

 

Ирина Бабич: Мы, координаторы, всегда акцентируем то, что добровольцы приходят помогать, а не проповедовать, наша проповедь через дело. Нет задачи именно заниматься просвещением, наша цель — прийти к человеку, поговорить с ним, если ему тяжело, подержать за руку, улыбнуться, может быть, спеть, подгузник поменять, ногти постричь.

 

— Может, даже просто показать, что он кому-то небезразличен. Потому как в современном мире многие люди однозначно страдают от того, что до них и до их радостей, горестей, проблем никому нет дела…

 

— Да.

 

— Что лично вам даёт это служение, и что другие добровольцы рассказывают о себе?

 

Виктория Рябинина: Смысл какой-то в жизни, дела, которые могут хоть как-то привести к спасению души. Я — не молитвенник, для меня некоторые вещи тяжело даются. А когда сделал что-то доброе — на сердце хорошо. Может потому, что видишь результат применения веры, что я не просто хожу на службу и молюсь (хотя это важно), а ещё что-то делаю — живое милосердие. В первый раз я его почувствовала во время поездки в московскую службу «Милосердие». И это уже как наркотик, в хорошем смысле, от которого не можешь отказаться.

 

Впечатлило, когда одна девочка сказала: я поборола свою брезгливость и была такая счастливая от этого. Я запомнила это на всю жизнь! Человек ходил в хоспис, понимая, что он брезгливый… Это, действительно, дорогого стоит. Кто-то говорит, что стал добрее. Кто-то усыновил ребёночка из детского дома.

 

Ирина Бабич: Самое ценное — это встреча с людьми. До этого я жила обычной, как мне кажется, жизнью. Работала светским журналистом и гонялась за людьми с интересными жизненными фактами… А сейчас столько сюжетов, событий, людей с их опытом, историями, их поддержка и возможность иногда поддержать их. Для себя я поняла, что это так нужно и важно для меня! Что люди вокруг — это ценность, сокровище в глазах Господа. И тёплое, доброе отношение к ним — иногда в преодолении себя, своей далеко не лучшей стороны. Это возможность в соприкосновении с другими познать себя.

 

Особенно ценю в этом плане дежурства в онкодиспансере, во время которых надо помыть часовню, убрать подсвечники и общаться с людьми, приходящими туда. Это либо болеющие, либо родственники, либо те, кто только узнал диагноз, врачи. Бывает, что внутри меня — буря, какие-то личные переживания. Но когда приходят люди…

 

— Нужно забыть о себе?

 

— Да. Ни в какой другой профессии, в самой ответственной должности у меня не было такого каждодневного испытания.

 

А ещё добровольчество очень-очень смиряет. Мы же в социальном плане можем достичь достаточно высокого положения. А как добровольцы приходим туда, где…

 

— Всё это мелочи...

 

— Да. Где тебе нужно мыть пол, хоть ты и не обязан это делать, и тебе за это не платят. Когда начинаешь делать то, что тебе по статусу не положено, когда смотришь, как «статусные» люди не гнушаются служением ближнему — это настолько заставляет переосмыслить жизнь.

 

— Какие моменты из служения оставили в памяти самый яркий след?

 

Отец Кирилл: Люди в состоянии ремиссии очень уязвимы — они не знают, как жить дальше, часто боятся работать, у них много всяких фобий, страха, что болезнь вернётся. Им надо чем-то заполнить жизнь, вот многие и дежурят в часовне диспансера (ведь священник не всегда там бывает). И когда туда приходит пациент, то общается с человеком, который прошёл какой-то путь… В часовне есть книжечка с отзывами… Когда читаешь их, понимаешь — мы делаем нужное дело.

 

Ирина Бабич: У нас есть очень много примеров, когда подопечные большое влияние оказывают на всех добровольцев. Сплачивают. Мы все ходим в разные учреждения, помогаем разным людям и часто знаем друг друга только по фотографии в вайбере. Но есть истории, которые мы пишем в том же вайбере для всех. Делимся радостью.

 

Так  был у нас один подопечный. Его сняли с московского поезда. Он не говорил, не ходил, у него была только пачка подгузников, которые он не мог себе поменять. Что случилось — мы до сих пор не знаем. Его разместили в хосписе, и наши добровольцы стали ему помогать.

 

Поскольку тот не мог говорить и писать, добровольцы складывали  для него из буковок разные слова и по реакции пытались что-то понять. На слове Грузия он заплакал…

 

Потом нашлись его родные. Ведь целое расследование проводилось, не только нашими усилиями. И его забрал брат, что живет в Грузии.

 

Так получилось, что, когда одна из наших координаторов Марина отдыхала в Пятигорске, то нашла родных нашего подопечного в интернете, связалась с ними и навестила.

 

— Он так и лежит прикованный к постели?

 

— Он уже ходит. Ему намного лучше. И это такая радость для всего добровольческого движения! Даже для тех, кто его не знали.

 

Виктория Рябинина: Мы делаем аромасаше с ароматами апельсина, ели, и человек, что лежал в хосписе, услышал запах и говорит: «Пахнет жизнью».

 

Второй момент. Проводили акцию активную, стояли в аутлете, подарки собирали детские. Подходит папа с маленьким ребенком: «Смотри, мы с мамой тебе подарок на Рождество купим, а вот есть мальчик Костя, у него нет папы с мамой — ему никто не купит подарок. А давай мы это сделаем? И ребенок: «Давай, папа!» Это даже больше, чем подарок Косте. Это — воспитание. Думаю, этот мальчик вырастет уже с «прививкой» милосердия.

 

А возможность не только добровольцам, но и людям вокруг поучаствовать в какой-то акции — это возможность приобщиться к доброму делу.

 

— «Поучаствовать в акции» — это всё же как-то сухо, официозно звучит. Может, лучше сказать: всё это — умножение добра?

 

— Да! Да! Да! Умножение добра! И тогда понимаешь — всё не напрасно.

 

Беседовала Елена НАСЛЕДЫШЕВА

 

(просмотров 1923)

© www.sobor.by 2004-2016.