Постное письмо № 41. Великая Пятница. Исповедь Бога
14 АПРЕЛЯ 2017 (Пятница) 10:56:24 На вечерне Великой Пятницы заканчивается чтение книги Иова. Богослужение этого дня пронизано каким-то созерцательным оцепенением, умышленной сдержанностью чувств и образов. Мы ничего не просим, не высекаем из себя слёзы, не сокрушаемся о своём. Сегодня – всё о Нём, всё Его, всё Им.Многострадальный Иов, судившийся с Богом за свои несчастья, наконец, получил все ответы. Читаем книгу и не можем понять, что такого сказал Бог, что Иов вдруг успокоился? Внимательно вчитываемся в "исповедь Творца" и ничего не понимаем: какая идея так поразила Иова, что он "отозвал свой иск против Бога"? Вся речь – описание стройного космоса, изложенное в форме вопросов, порой весьма ироничных. Такое чувство, что они оба – Бог и Иов – просто присели рядом где-то на утёсе и поговорили о том, что было у них перед глазами. И дело не в предмете разговора, а просто им надо было побыть вместе. Так бывает у людей – им нужно не отношения выяснять, а просто посидеть рядышком, подержаться за руки. Иову нечего было терять. Именно таким людям есть о чём поговорить с Богом. Тот, у кого больше ничего не осталось, готов принять "исповедь Бога". Но Иов не верит, что это вообще возможно: Ведь не человек Он, как я, чтоб ответить Ему, чтобы вместе нам предстать на суд. Между нами посредника нет, чтоб руку возложить на обоих нас (Иов. 9:32-33). И вот они вместе "на утёсе". И пытливый страдалец говорит совсем другое: Только слухом я слышал о Тебе, ныне же глаза мои видят Тебя, – сего ради отступаюсь и раскаиваюсь во прахе и пепле (Иов. 42:5-6). Что увидел Иов? Книга передаёт только речь Бога, то есть то, что слышал Иов, но не то, что он видел, Кого он видел. Иов искал посредника, к ответу он звал человека, и этого человека-посредника, то есть Богочеловека, он и увидел своими пророческими глазами. Увидел и всё понял. И принял тот смысл страданий, иконой которых стала его горькая судьба. Смысл надо было не услышать и понять, а увидеть. Потому что Христос – это и есть Смысл и Истина и Жизнь. В Великую Пятницу эта Жизнь умерщвляется на Кресте. Богослужебные тексты этого дня – зеркало созерцания Креста и смерти Бога Распятого. В них много образов и описаний, ведь это плод созерцания, так и должно быть. Однако то, чего мы в них не найдём, это жалость к Распятому. Все молитвы Страстной седмицы носят печать удивительной сдержанности и целомудрия слёз. Мы знаем, что у Креста стояла Матерь Божия. У Неё на глазах убивали Её Сына. Что может быть ужаснее для матери? Рядом стояли верные и бесстрашные ученицы. Но Евангелие целомудренно не смотрит в их сторону и не пускается в описание трогательных подробностей этой нечеловеческой скорби. Анна Андреевна Ахматова, тонкий поэт, а значит, немного пророк, чутким ухом прорицательницы услышала и точно передала правду целомудренного плача у Креста: Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел. Мы тоже каменеем. Восхищаемся Христом. Изумляемся умом. Но нам Его не жалко. Вы не найдёте в молитвах Триоди описаний анатомических подробностей пыток или сочувствия к боли и мукам. Единственное, что мы смеем себе позволить – созерцать и каменеть. Господь не просил нас о жалости и сочувствии. Он знал, на что идёт. Свой путь Он избрал добровольно. Апостолу Петру в Гефсиманском саду Он сказал: "Думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?" (Мф. 26:53). Христос мог и не просить себе легионы ангелов. Он Сам мог сделать Себе, сотворить, "вылепить" двенадцать полков, но не для этого Он пришёл. Единственное, о чём Он просил Своих учеников, а значит, и нас с вами, это две вещи: "побудьте со Мной" и "сие творите в Мое воспоминание". В эти дни мы совершаем Евхаристию, творим Его воспоминание и созерцательно следуем за Ним, проходим Его путь неотступно, шаг за шагом. Две самые важные службы этого дня – вынос Плащаницы и утреня Великой Субботы – последние шаги в этом созерцательном шествии за Христом. Вынос Плащаницы происходит во время вечерни, которая в большинстве храмов служится днём. Плащаница – икона Христа. Не обычная икона. В эти дни всё самое необычное – и икона Христа, и икона Богородицы. В некоторых храмах на гробницу, приготовленную для Плащаницы, кладут перед службой самую редкую икону Богородицы – "Не рыдай Мене, Мати". На большинстве образов мы видим Пречистую Деву с Младенцем на руках. На этой иконе тоже Чистая Дева со Своим Сыном. Только здесь уже не Младенец, а снятый с Креста, убитый Христос на руках у Своей Матери. На самом деле Плащаница не такая уж редкая икона, как может показаться. На Престоле в алтаре каждого храма лежит антиминс – плат с вшитой в него частицей святых мощей. Это средневековая версия документа, легитимирующего право священника совершать Евхаристию в этом храме. Поэтому каждый антиминс обязательно подписан освящавшим его епископом. Изображение на антиминсе такое же, как и на Плащанице. Но антиминс древнее. Плащаницы же появились у нас только в XVII веке. Это очень красивое богослужение, на котором благодарно вспоминается благообразный Иосиф, который без пылких обетов и торжественных клятв, всё время оставаясь в тени, тем не менее пребыл верен Христу до конца. Он рисковал буквально всем, придя к Пилату с просьбой отдать ему тело Распятого. Но слова Евангелия передают такой покой и бесстрашную убеждённость этого человека, что поневоле восхищаешься им. Он отдал Христу свой гроб. Уступил гробовую пещеру, умышленно оставив себя без последнего приюта. Он своими руками спеленал тело убитого Бога и упокоил Его в погребальной пещерке. В каждом храме лежит своя Плащаница. Но люди знают, что, прикладываясь к этой иконе Христа, мы целуем ту самую, единственную Плащаницу, которую купил святой Иосиф. Поэтому так важно быть на выносе Плащаницы или успеть забежать в храм, когда её уже вынесли. Постоять рядом. Помолчать. Позволить себе недолгий труд целомудренного созерцания. То, что все наши мысли должны быть с Плащаницей Спасителя, подчеркивает интересная особенность этих служб: все ектении, которые говорят дьяконы, чтение паремий, Апостола, вход с Евангелием и вынос Чаши – всё проходит у Плащаницы или через Плащаницу. Вечером совершается красивейшая служба, которую в народе называют "отпевание Плащаницы". Правильно – "утреня Великой Субботы". Это уже служба следующего дня, поэтому в монастырских храмах её служат поздно ночью или рано утром. Утреня начинается обычным шестопсалмием. Но на пении тропарей "Благообразный Иосиф" совершается каждение всего храма, и священники выходят к Плащанице. Там читается семнадцатая кафизма, стихи которой перемежаются крошечными молитвенными репликами, скорее даже восклицаниями на погребение Спасителя. Это очень древние тексты. Каждый – плод созерцательного усилия настоящих богословов-молитвенников. Жемчужина этой службы – знаменитый канон "Волною морскою". Это небольшой текст, у которого целых три автора: с первой по пятую песни – творение Марка, епископа Идрунтского, с шестой по девятую – святого Космы Маиумского. А красивейшие ирмосы канона написала мудрейшая инокиня Кассия. Девятый ирмос канона и дал название той самой редчайшей из икон Богоматери: Не рыдай Мене, Мати, зрящи во гробе, Егоже во чреве без семене зачала еси Сына! Востану бо и прославлюся! и вознесу со славою непрестанно яко Бог верою и любовию тя величающия. Этот ирмос мы услышим ещё не раз в эти дни. Это Христос обращается к Своей Матери. И снова – ни слова о том, как Ей тяжело, как Ей больно. Просто – "не рыдай". Мне кажется, такое могла написать только мудрая женщина, настоящая молитвенница и богослов, какой и была святая инокиня Кассия. Но если вы достоите эту службу до конца, увидите нечто совсем невероятное. После чтения канона и пения стихир хор неожиданно для такого скорбного дня начинает петь Великое Славословие. Священники выходят к Плащанице и при пении "Святый Боже" отправляются на Крестный ход вокруг храма с Плащаницей и хоругвями. Облачение в этот день – чёрное. В руках у молящихся свечи, которые уже горели на Страстных Евангелиях. Все поют погребальное "Святый Боже", потому что так мы входим в пугливый и торопливый ручеёк шествия мироносиц и последних учеников, которые несли тело Христа к погребальной пещере. Но шествие это вовсе не скорбное. Вот что удивительно. "Пеплом" чёрных облачений не очень прикрыто предчувствие пасхальной вести. Когда все возвращаются в храм и кладут Плащаницу на гроб, начинается чтение отрывков из пророка Иезекииля и послания к Коринфянам, которого ждут все знатоки церковной службы. Эти тексты дают читать самым надёжным и выразительным чтецам. У Иезекииля – про кости, которые оживут. Очень красочный и бодрящий текст! А послание к Коринфянам уже не скрывает радости о грядущем Воскресении. Апогей чтения – аллилуарий. Дьякон "раширяется" на всю церковь: Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его. И хор отвечает обычно самым шумным, самым громким и несдержанным "Аллилуия", какое только можно спеть. Лучше, если это "Аллилуия" запоёт весь храм, во весь голос! В этот момент нельзя сдерживаться! Надо как следует пошуметь! От всего сердца! Вместо обычных двух стишков в этом аллилуарии их целых три, и все очень бодрые. После этого "буйного" пения читается отрывок из Евангелия от Матфея. В древности Евангелие всегда читалось после Великого Славословия, и только утреня Великой Субботы сохранила этот красивый обычай. Христос во гробе. Осталось всего несколько часов, и мы услышим радостный пасхальный призыв. Подождите. Не надо говорить. Не торопитесь. Пока ещё рано.Пока ещё помолчим.Послушаем тишину. Войдём в покой Великой Субботы. Насельник гомельского Свято-Никольского монастыря архимандрит Савва (Мажуко). www.pravmir.ru. Фото: Vk/Татарстанская митрополия / sobor.by/ (просмотров 1849) |
Новости разделов: