«Когда человек переживает то, о чём поёт, тогда и получается молитва». Откровенный разговор о регентстве и церковном пении
2 АПРЕЛЯ 2017 (Воскресение) 17:29:11 Тяжело переоценить значение церковного хора для храмовой молитвы. На каждом богослужении мы слушаем духовные песнопения, которые помогают нашей собственной молитве и направляют её, и во многом расцениваем это как должное. Но что скрывается за красотой и кажущейся легкостью служения певчих и регента? Об этом, а также о своём приходе на клирос и уникальном концертном проекте в интервью Sobor.by рассказывает регент мужского хора Петропавловского собора г. Минска Людмила Куцелай.- Как вы пришли на клирос и стали регентом? - Я пришла на клирос очень давно, когда мне было 17 лет. Я жила в Бресте, училась на втором курсе музыкального училища, и просто в качестве эксперимента мне предложили прийти на службу в кафедральный Свято-Симеоновский собор. Там собрали небольшой молодёжный состав, в основном состоящий из студентов музыкального училища, и мы стали помогать основному хору сопровождать богослужение. Это были в основном неизменяемые песнопения, и мы пели не на правом клиросе, а на левом, маленьком. Там я попела около года, а потом меня позвали в другой храм, в Николаевскую церковь на Советской, тоже в городе Бресте. Там я пропела ещё два года до окончания училища. Потом я поступила в консерваторию в Минске. Самым ближайшим храмом к нашему общежитию была церковь Марии Магдалины, и соответственно все те студенты, кто понимал, что такое служба, у кого уже была практика, ходили в этот храм. А дальше всё само как-то происходило, я не прикладывала никаких усилий. Единственным таким усилием с моей стороны было то, что на втором курсе консерватории я поступила в духовное училище. Мне предложили сокращённый курс, и, в принципе, мне показалось, что они вообще не понимали, зачем я пришла. А мне было очень интересно, во-первых, научиться читать по-церковнославянски, во-вторых, меня интересовал устав. Так как-то сложилось, что я изучала библейскую историю, Ветхий Завет, церковнославянский язык, а устав мне сначала перенесли на следующий год, а потом сказали – зачем вам учиться? Так я и не закончила духовное училище. Потом, когда я закончила консерваторию, появилась вакансия руководителя детского хора воскресной школы Петропавловского собора. Это был конец 1999 – начало 2000 года. Меня привели туда, к отцу Георгию Латушко (настоятель Петропавловского собора г. Минска – прим. ред.), и сказали – вот, девочка попробует позаниматься с хором, и уже через три месяца мы пели вместе с матушкой Иулианией Денисовой на праздничном богослужении. Мы разделили произведения, и несколько песен пел детский хор. - Но сейчас вы занимаетесь мужским хором, да? - Да. В 2007 году ушли два регента – Наталья Медведь, руководитель молодёжного хора, уехала в Петербург, а Денисова стала послушницей монастыря. И так получилось, что хор ушёл вместе с матушкой в монастырь, и службы остались голые, был только один хор вместо трех. Отец Георгий пригласил ещё одного регента, и она проработала у нас в соборе около года. На тот момент в свободное время я занималась со студентками музыкального отделения педагогического колледжа. У нас был любительский состав, мы пели и богослужебную, и современную музыку. Они мне как-то сказали: "Людмила Ярославовна, а почему бы вам не попробовать регентовать здесь в соборе?" Я говорю им: "Девочки, о чём вы? Я и устав плохо знаю, и вообще не представляю себя в таком качестве". Конечно, мне было очень интересно, но на тот момент я думала, что у меня не хватает ни образования, ни сил. А учитывая, что у меня было двое маленьких детей, такая идея была из области фантастики. Мы тогда занимались с девочками по вечерам в приходском доме Петропавловского собора. И в один из вечеров они мне сказали – Людмила Ярославовна, мы вам поручаем, когда вы увидите отца Георгия, подойти к нему и предложить свою кандидатуру в качестве руководителя церковного хора. Я подумала – пообещаю, а там уже как получится. И когда мы занимались в следующий раз, вскоре после начала занятия открывается дверь в наш класс и заходит отец Георгий. Мне ничего не оставалось делать, и я сказала ему – отец Георгий, я пообещала моим выпускникам, что я сама себя предложу в качестве регента. Я предложила попробовать собрать какой-то состав, и около двух месяцев он обдумывал моё предложение. Потом, после службы на Прощёное воскресенье 2008 года, мы с ним случайно встретились на улице и он благословил меня собирать состав. - Можно ли сказать однозначно, регентство – это работа или служение? Или же всё так переплелось у нас в Церкви, что отделить одно от другого невозможно? - На самом деле, это невозможно понять. Так во многих профессиях: для того, чтобы быть врачом, надо быть врачом по призванию, для того, чтобы быть учителем, надо быть учителем по призванию. Нельзя сказать, что любой выпускник консерватории или духовного училища может стать регентом. Для этого надо много знаний, а также надо уметь общаться с людьми и создавать нормальную рабочую атмосферу в коллективе. Можно много уметь, прекрасно петь, но если руководитель не умеет нормально разговаривать, работа не сложится. Есть разные варианты руководства: авторитарный, демократический. Мне кажется, что регент сам должен понимать, для чего он находится в храме, и передавать это состояние тем людям, которые находятся на клиросе. Я была в разных храмах, и, к сожалению, во многие клиросы люди приходили как на работу, отрабатывали рабочее время и занимались дальше другими делами. На сегодняшний день во многих храмах так и происходит, но мне радостно, что, например, в том же хоре матушки Иулиании (Денисовой – прим. ред.) все – верующие люди. Я не могу точно определить, насколько верующие мои певцы, но они стараются на богослужении создать должное молитвенное настроение. Когда человек отдаёт все свои духовные силы, переживает то, о чем он поёт, тогда и получается молитва. Регентство – это огромная ответственность, и не каждый это понимает. Те же ноты у меня, например, расположены в шкафу за хором, и если вдруг я достала не те ноты, подготовила не те стихиры, то богослужение фактически останавливается, потому что я вынуждена бежать и искать ноты. Бывают такие моменты, и для регентов это не секрет, когда подготовили один прокимен, а тут – бац! – и из алтаря звучит другой. Хорошо, если твои певцы помнят напев этого прокимна, а если нет? И тогда получается служба, раздробленная на куски, а в таком виде она никому не нужна, всем хочется получать эстетическое удовольствие от процесса. Все хотят слушать идеальное богослужение, больше молиться, а не думать о проблемах хора. - Всегда ли миряне и священство, на ваш взгляд, понимают сложность служения на клиросе? - Нет, полной картины люди не видят. Юные девочки после окончания школы видят хороший пример в лице матушек и батюшек, которые служат у них на приходе. Они думают – я сейчас пойду, поступлю в духовное училище, сразу стану таким церковным человеком, выйду обязательно замуж, буду матушкой и буду регентовать на клиросе. На самом деле, так происходит в единичных случаях и так могут думать только те, кто с этой деятельностью никогда не сталкивался. Здесь складывается воедино очень много разных компонентов, а люди думают, особенно если слушают пение хорошего коллектива – как же это здорово, я тоже стану петь и у меня тоже будет так же легко получаться. Точно так же и батюшки. Основные претензии к хору предъявляют именно те батюшки, кто раньше не пел на клиросе, а вот если люди прошли эту дорожку от клиросного послушания до семинарии, они понимают, с чего всё начинается. Все остальные относятся к хору даже по-потребительски – что это вы там затянули? Что за произведение ты взял? Почему так быстро или так медленно? Понятно, что каждый регент подстраивается под священника в алтаре. Кто-то служит чуть быстрее, особенно это касается Литургии, когда мы поём, например, Херувимскую, а кто-то – медленнее. Регент с опытом может подстроиться, а те, кто только пришёл, знают только тот принцип работы, который был у них в училище или на их бывшем приходе. Надо время, чтобы притереться хору и священству, иначе не бывает. Для священника тоже очень важно, чтобы молитва состоялась, и если он в момент определённых песнопений чувствует себя дискомфортно, значит, я сделала что-то неправильно. - Какие искушения присутствуют у тех, кто служит на клиросе? - Их очень много, и прежде всего они связаны с вопросом дисциплины. Самый яркий пример: приходишь утром на богослужение – один проспал, второй проспал, третий проспал, четвёртый стоит в пробке. Кроме как злиться, у тебя ничего не получается, потому что просто не с кем петь. Так сложилось, что сейчас в будни на службах мало певчих. И когда из этих, например, шести человек не приходит три-четыре… Если бы я была мужчиной, я могла бы спеть их партии, но я не могу этого сделать, и я начинаю нервничать. Хорошо, если к моменту их прихода я уже понимаю, что не могу контролировать всю ситуацию и как Господь дал, так они и приехали. Следующее частое искушение – это когда начинаешь нервничать перед службой из-за того, что тебе кажется, что ты что-то неправильно подготовил. Такое бывало часто, особенно в первые годы, потому что, находясь в другом приходе, привыкаешь к исполнению определённых песнопений в определённые праздники, а в новом храме другие традиции. И, наверное, самое ужасное искушение – это когда тебя после службы хвалят. Вроде бы служба прошла обычно, но выходишь – и начинаются дифирамбы: вы сегодня так хорошо пели! Вот и начинаешь возноситься, а потом сидишь и думаешь: это же не ты, это ведь тебе помогли. Помогает и Господь, и певчие. - Ваша профессия связана с музыкой, но слушаете ли вы музыку, когда вы не на работе? - Нет, никогда! Я настолько устаю от звуков, разговора, пения, что в машине у меня всегда тишина. А когда я прихожу домой, дети уже знают, что звук на телевизоре надо сделать в разы тише и постараться маму не трогать. У любого музыканта постоянно в голове крутится какая-то мелодия, и, мне кажется, большинство музыкантов дома ничего не слушают и не поют, если только по принуждению. - Расскажите, пожалуйста, про ваш концертный проект "Поют православные хоры". - Этот проект появился совершенно случайно в 2013 году. Была поездка в Полоцк, и там я познакомилась с Валерием Ивановичем Уколовым. Он состоит в Белорусском союзе музыкальных деятелей и является, наверное, таким двигателем концертной деятельности всего союза, потому что он всегда среди организаторов самых знаковых концертов. Мы с ним познакомились по дороге в Полоцк, и он предложил – давай попробуем сделать такой концерт, в котором будут участвовать только церковные коллективы. Тогда, хоть это и было мне интересно, я не смогла дать ему ответ, но месяца через четыре он в очередной раз позвонил. Как оказалось, он уже забронировал зал для концерта, и назад дороги уже не было. Валерий Иванович рассказал мне всё о том, как сделать концерт. Мне было интересно работать именно с церковными хорами, потому что выход на концертную площадку есть не у каждого регента. К тому же, любой регент хочет исполнить очень красиво определённое произведение, например, ему нравится концерт Бортнянского или какие-то духовные стихи, но во время богослужения он не может этого сделать. У него остается эта нереализованная потребность, и где же её показать? И мне кажется, что такой концертный проект – это самое лучшее, что можно придумать для церковных хоров. Во время таких выступлений певчие чувствуют большую ответственность, потому что прекрасно понимают, что в этот зрительный зал пришли как православные, так и те, кто в храм не ходит. И вот пришёл человек, услышал красоту богослужебного пения, и, может быть, ему потом захочется прийти в храм и услышать пение там. Мне кажется, что именно через прослушивание церковной хоровой музыки очень многие люди пришли к вере. И, опять же, от веры отвернулись многие люди, потому что, придя в храм, они не услышали стройное пение. Сейчас хороших музыкантов много, и их задача – помочь начинающим регентам, выводя их на сцену и стимулируя этим профессиональный рост коллектива, когда, хочешь ты этого или нет, приходится заниматься дополнительно. - Спасибо за беседу! Фото из личного архива героини. / sobor.by/ Надежда Филипчик (просмотров 5100) |
Новости разделов: