В последнее время достаточно популярным стало мнение о том, что западная цивилизация катится в пропасть, что она – есть «исчадие ада», средоточие бездуховности и т.п. Позволю себе не согласится с вышеозвученным утверждением. Читайте, и давайте спорить, насколько образцы католической и протестантской духовной лирики соответствуют православному взгляду на мир. Может быть, мы найдем больше сходства, чем различий.

Начну со «Священных сонетов» Джонна Донна (1572-1640), настоятеля собора св. Петра в Лондоне:

СОНЕТ II
О Боже, всеми на меня правами
Владеешь Ты, сперва меня создав,
Потом - погибнуть до конца не дав,
Мой грех своими искупив скорбями,
Как сына - осияв меня лучами,
И как слуге - за все труды воздав.
Я жил в Тебе - твой образ не предав,
И жил во мне Твой Дух - как в неком храме,
Но как же завладел мной сатана?
Как взял разбоем данное тобой?
Встань, защити меня и ринься в бой -
Моя душа отчаянья полна:
Ты не избрал меня, иных любя,
А враг не отпускает от себя!

СОНЕТ V
Я - микрокосм, искуснейший узор,
Где ангел слит с естественной природой,
Но обе части мраку грех запродал,
И обе стали смертными с тех пор...
Вы, новых стран открывшие простор
И сферы, что превыше небосвода,
В мои глаза для плача влейте воды
Морей огромных: целый мир - мой взор -
Омойте. Ведь потоп не повторится,
Нет, алчностью и завистью дымясь,
Мой мир сгорит: в нем жар страстей таится...
О, если б этот смрадный жар погас!
И пусть меня охватит страсть другая -
Твой огнь, что исцеляет нас, сжигая!

О, а я могу, если кому интересно, серию передач "Библейский сюжет" подогнать (либо, можете заглянуть сюда). После этого гораздо глубже осознаёшь, что такое "христианская культура" и какая громадная пропасть между христианской и исламской цивилизациями... Несмотря на многие проблемы, западно-европейская культура всё равно остаётся ближе, чем иные.

Райнер Мария Рильке (1875-1926)

СОЗЕРЦАНИЕ
Перевод Бориса Пастернака

Деревья складками коры
мне говорят об ураганах,
и я их сообщений странных
не в силах слышать средь нежданных
невзгод, в скитаньях постоянных,
один, без друга и сестры.

Сквозь рощу рвется непогода,
сквозь изгороди и дома,
и вновь без возраста природа,
и дни и вещи обихода,
и даль пространств – как стих псалма.

Как мелки с жизнью наши споры,
Как крупно то, что против нас.
Когда б мы поддались напору
стихии, ищущей простора,
мы выросли бы во сто раз.

Все, что мы побеждаем, – малость,
нас унижает наш успех.
Необычайность, небывалость
зовет борцов совсем не тех.

Так ангел Ветхого Завета
нашел соперника под стать,
как арфу он сжимал атлета,
которого любая жила
струною ангелу служила,
чтоб схваткой гимн на нем сыграть.

Кого тот ангел победил,
тот правым, не гордясь собою,
выходит из такого боя
в сознанье и расцвете сил.
Не станет он искать побед.
Он ждет, чтоб высшее начало
его все чаще побеждало,
чтобы расти ему в ответ.

Поэзия есть поэзия! А смысл в ней лежит высокий!
А цивилизация и поэзия это разные вещи, ведь не мало людей сами себе противоречат: можно почетать веру и религию, веритьв то что сам говоришь.- а поступать иначе.Двуличие для многих ТЕНЬ! которою за собой можно и не замечать

_________________
Улыбайтесь, что бы с вами не случалось.

Время


Когда мне ребёнком беспечно жилось - время плелось.
Когда моей юности радость играла - время шагало.
Когда возмужал я душою и телом - время летело.

Скоро пойму я на старости лет,
что времени нет.

Боже! Простишь ли тогда
Ты раба своего
Навсегда?

(Твеллс)

Может, не в тему, но наболело:

Не правильнее ли побеждать, чем быть побежденным? Иакова же ангел не смог победить по-честному?

Почему не в тему, очень даже в тему. Однако:
...
Все, что мы побеждаем, – малость,
нас унижает наш успех.
Необычайность, небывалость
зовет борцов совсем не тех.
...

Сонеты немецкого поэта Андреаса Грифиуса (1616-1664), родившегося в семье лютеранского пастора. Он родился за 2 года до начала "первой" мировой войны в Европе, "Тридцателетней войны", за годы которой было уничножено 3/4 населения Германии.


ВСЕ БРЕННО...
Куда ни кинешь взор - все, все на свете бренно.
Ты нынче ставишь дом? Мне жаль твоих трудов.
Поля раскинутся на месте городов,
Где будут пастухи пасти стада смиренно.
Ах, самый пышный цвет завянет непременно.
Шум жизни сменится молчанием гробов.
И мрамор и металл сметет поток годов.
Счастливых ждет беда... Все так обыкновенно!
Пройдут, что сон пустой, победа, торжество:
Ведь слабый человек не может ничего
Слепой игре времен сам противопоставить.
Мир - это пыль и прах, мир - пепел на ветру.
Все бренно на земле. Я знаю, что умру.
Но как же к вечности примкнуть себя заставить?!



СЛЕЗЫ ОТЕЧЕСТВА, ГОД 1636
Мы все еще в беде, нам горше, чем доселе.
Бесчинства пришлых орд, взъяренная картечь,
Ревущая труба, от крови жирный меч
Похитили наш труд, вконец нас одолели.
В руинах города, соборы опустели.
В горящих деревнях звучит чужая речь.
Как пересилить зло? Как женщин оберечь?
Огонь, чума и смерть... И сердце стынет в теле,
О скорбный край, где кровь потоками течет!
Мы восемнадцать лет ведем сей страшный счет.
Забиты трупами отравленные реки
Но что позор и смерть, что голод и беда,
Пожары, грабежи и недород, когда
Сокровища души разграблены навеки?!



НЕВИННО СТРАДАЮЩЕМУ
Огонь и колесо, смола, щипцы и дыба,
Веревка, петля, крюк, топор и эшафот,
В кипящем олове обуглившийся рот, -
С тем, что ты выдержал, сравниться ни могли бы.
И все ж под тяжестью неимоверной глыбы
Твой гордый дух достиг сияющих высот.
О, сбудется! Молва тебя превознесет
И лавровый венец смягчит твои ушибы!
За дело правое свою ты пролил кровь,
И, павши, ты воспрял, умерши, ожил вновь.
Ни в чем твоя душа святая неповинна!
Но разве наш господь не так же шел на казнь?
Свершив великое, преодолеть боязнь
Перед распятием - вот долг христианина!



СОНЕТ НАДЕЖДЫ
В дни ранней юности, в дни первого цветенья
Я встретиться с чумой успел лицом к лицу.
Едва начавши жить, я быстро шел к концу,
Исполнен ужаса, отчаянья, смятенья.
Болезни, бедствия, безмерность угнетенья
Порой не выдержать и стойкому бойцу,
А я бессилием был равен мертвецу...
Мне ль было превозмочь судьбы хитросплетенья?
Не видя выхода, я только смерти ждал...
И тут... Бог спас меня. Господь мне сострадал!
С тех пор, обретши жизнь, усвоил я науку:
На грани гибели, в проигранной борьбе -
Невидимо господь печется о тебе
И в нужный миг подаст спасительную руку.

Сонет современника А. Грифиуса - Пауля Флеминга. Его нельзя напрямую отнести к религиозной поэзии. Здесь скорее запечателена
позиция философского неостоицизма. Однако подобное отношение к себе и миру, на мой взгляд, есть ступенька на пути к Богу.

К САМОМУ СЕБЕ
Перевод Льва Гинзбурга

Будь тверд без черствости, приветлив без жеманства,
Встань выше зависти, довольствуйся собой!
От счастья не беги и не считай бедой
Коварство времени и сумрачность пространства.

Ни радость, ни печаль не знают постоянства:
Чередованье их предрешено судьбой.
Не сожалей о том, что сделано тобой,
А исполняй свой долг, чураясь окаянства.

Что славить? Что хулить? И счастье и несчастье
Лежат в тебе самом!.. Свои поступки взвесь!
Стремясь вперед, взгляни, куда ты шел поднесь.

Тому лишь, кто, презрев губительную спесь,
У самого себя находится во власти,
Подвластна будет жизнь, мир покорится весь!

Испанский поэт 17 века, зачинатель поэзии барокко и первый ее гений - дон Лиус де Гонгора-и-Арготе:

* * *
Поет Алкиной - и плачет.
И плач потому так горек,
Что радости скоротечны,
Зато вековечно горе.
Поет Орфей Гвадианы;
Рокочут на цитре струны,
И в лад им вершины тают,
И стынет поток бурунный.
Как сладко он славит счастье!
Как горько клянет невзгоды!
И слушают завороженно
Вершины его и воды.
"И брезжит надежда,
Да время не ждет:
Добро за горами,
А смерть - у ворот..."

Добро - цветок-однодневка;
Распустится он под утро,
Да в полдень уже увянет,
Совсем и не цвел как будто.
А горе могучим дубом
Упрямо вздымает крону;
Его бороды зеленой
Века сединой не тронут.
Жизнь мчится, как лань-подранок,
А смерть ей под сердце метит...
Удача ползет улиткой, -
Успеть ли ей раньше смерти?
"И брезжит надежда,
Да время не ждет:
Добро за горами,
А смерть - у ворот..."
(Пер. С.Гончаренко)


ФОРТУНА
(Пер. Г.Кружкова)

Фортуна дары
Раздает как придется:
Когда улыбнется,
Когда отвернется.

По-быстрому делит,
И все - шито-крыто:
Кому - кучу денег,
Кому - санбенито.

Дает, и не знает,
Кого награждает:
И верно, и скверно,
И всяко бывает.

Лишит козопаса
И стада, и крова,
Захочет - с лихвою
Вернет ему снова.

С лихвой - не с лихвой,
А такое случится:
У хромой козы
Два козленка родится.

Дает, и не знает,
Когда награждает:
И густо, и пусто,
И всяко бывает.

Бродяга яйцо
Из курятника свистнет,
И вот он, как персик,
На солнышке виснет.

А этот - почище
Любого бандита -
Ворует и грабит,
И все - шито-крыто.

Фортуна на это
Глядит как придется:
Когда улыбнется,
Когда отвернется.

И снова Р. М. Рильке:

***
Уронишь что-нибудь - и вот
вещица легкая с балкона
летит, подвластная закону,
влияющему неуклонно
на каждый камень и корону,
летит - и в центр земли падет.

Любая вещь одарена
стремленьем к долгому полету -
любой цветок, любая нота,
любой малыш во время сна.
Лишь мы - во власти притязаний -
бежим из строгих сочетаний,
свободы алчем, пустоты.
А надо бы в густом тумане
подняться тихо, как персты.
А надо бы, ища друг друга,
войти в глухую колею;
а кто не вынесет испуга -
он тотчас выпадет из круга
и проклянет судьбу свою.

У вещи надо поучиться
и, как дитя, не знать забот;
кто к Богу в сердце постучится,
от Бога больше не уйдет.
Что может ровная тропа дать?
Повсюду - тяжести печать.
Нам надо научиться падать,
тогда научимся летать.

(И ангелы ведь не летят.
И серафимы тяжелы.
Кольцо тесней вкруг Бога сдвинув, -
руины птиц, ряды пингвинов, -
сидят они, полны забот...)
(перевод В.Топорова)

Константейн Хёйгенс (Гюйгенс) (1596—1687).— Поэт, композитор, дипломат. Получил блестящее гуманитарное и музыкальное образование, был воспитан в строго кальвинистском духе. Отец известного математика Христиана Гюйгенса (1629—1695).

НИЩИЙ

Он — ветвь неплодная; бродячая звезда;
Издольщик улицы; стервятник без гнезда;
Чернец без клобука; архиерей без храма;
Он нищей наготой почти затмил Адама;
Последыш роскоши; ползучий паразит;
О пище вопия, он просит и грозит;
Нахлебник страждущих, мятущийся несыто;
Беспанцирная желвь; безрогая улита;
Обрубок прошлого; теплоподатель вшей;
Безродный выродок, пинаемый взашей
От каждой лестницы; клочок зловонной шерсти;
Жалчайший на земле отщппок жалкой персти;
Скудельный черепок; беспламенная пещь;
Укор для христиан; наивреднейший клещ;
Гнилого гноища наибеднейшпй житель;
Корзина черствых крох; гроша казнохранитель.

Лишь языком трудясь, промыслит он обед;
Где бесполезна речь — он шрамом вопиет,
Глаголает культёй, увещевает палкой —
Чтоб сострадателю предстать руиной жалкой.
И пусть бренчал Орфей на лире золотой —
Шарманкой пользуясь иль дудкою простой,
Он львов поукрощать и днесь весьма не промах
(Хоть львы — на медяках, ему в кошель несомых).
Он вечно празднствует, и, статься бы могло,
Я мог бы возлюбить такое ремесло.
Зрит жизнь во церкви он, зрит смерть в градоначальне;
Заемщика в миру не сыщется бахвальней,
Чем он, сулящий рай за каждый медный грош;
Он вспомнит о зиме, лишь станет невтерпеж,
Когда уже кругом поляжет слой снежинок —
Ошметки собирать пойдет на торфный рынок;
Он мерзнет на жаре и греется в мороз,
И ни на что притом не сетует всерьез;
Одежда есть — добро, а нет — так и не надо:
Ползноя Богу он вернет, полснегопада;
Он не завидует владетелям ничуть.
И все же, Господи, его не позабудь!


СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА

Что ж солнце по взойдет радеть о вышнем благе?
И звезды в небесах зачем не зажжены?
Куда уходишь ты, просторный диск луны —
Не к морю ли спешишь испить студеной влаги?

Нет, вижу: просто ты лишаешься отваги,
Узрев позорище священнейшей страны,
Где женщины стоят, жарой опалены,
И страшной вести ждут, и сетуют, бедняги.

Простишь ли, Господи, слова такие мне?
Моих грехов тебе не искупить вполне,
Когда не истребишь меня, кто ввергнут в тленье,

Когда душе моей Ты не пошлешь веленье
И жизнь, и плоть, и страсть, и дом, и суету
Всечасно пригвождать к такому же кресту!

_________________
Хай прыйдзе Валадарства Твае, як спатоля, хай Твая ўсёўладарная збудзецца воля як на небе, гэтак і на зямлі.

Санет Андрэса Грыпіуса "Слезы бацькаушчыны. Anno 1636" ў перакладзе з нямецкай Васіля Сёмухі:

Мы сёньня ўжо нішто, мы больш чым люд зьдзічэлы:
Гарматны гром, разьня, крывёю сыты меч,
Плён працы рупных рук адкінуты ў нівеч, —
У друз картаўнамі абернуты край цэлы.

Палаюць вежы, ратушы ў руінах, цэрквы
Перанавернуты; магутам — голаў з плеч,
У ганьбе дзевы, вогненны шалее сьмерч —
Чума і сьмерць пажэрлі зьнебылыя целы.

Сплывае рвамі зь селішчаў жывая кроў.
Плынь нашых рэк ужо трыкроць па шэсьць гадоў
Запруды з трупаў ледзьве прарывае.

Але маўчу пра тое, што гарчэй стакроць
За сьмерць, чуму, агонь і збэшчаную плоць, —
Што скарб душы людзкой у многіх памірае.

_________________
Хай прыйдзе Валадарства Твае, як спатоля, хай Твая ўсёўладарная збудзецца воля як на небе, гэтак і на зямлі.

Яшчэ адзін санет Андрэаса Грыпіуса "Да дня яго нараджэння" ў перакладзе з В. Сёмухі:

Я дзякую, Гасподзь, што чынам нас Ты ўважыў,
Я дзякую, Гасподзь, што на сабе спазнаў
Я моц рукі Тваёй і сілу творчых спраў,
Што ў лоне матчыным мяне Твой твор узважыў,

Святлом сваім сагрэў, у шатах спратаў нашых,
Душу ва мне адкрыў і чэлесы мне даў,
А цела, ногі, узоры вен - цудоўны дар -
Шэдэўрам, цудам гэта Ты мне ўпасажыў.

Вышэй за цуд, Садзецель мой, што даў спазнаць
Мне, чарвяку, Твой твор, і Творцам Бога зваць,
Чым я з зямлі ўзвышаюся ў Твае нябёсы.

Вышэй за цудаў цуд, што Ты мяне адкрыў
І ў духу мне надзею на Сябе стварыў,
Што я, дзівосны Бог, пяю твае дзівосы.

_________________
Хай прыйдзе Валадарства Твае, як спатоля, хай Твая ўсёўладарная збудзецца воля як на небе, гэтак і на зямлі.

Цікавыя, на мой погляд, ўрыўкі з пьесы гішпанскага драматурга-містыка Педро Кальдерона "Жизнь есть сон" (у перакладзе на рускую мову К.Бальмонта). Кальдерон жыў у трагічнае 17-е стагаддзе, калі Беларусь знясільвалі Унія ды Патоп, а па Эўропе пранеслася крывавым смерчам насамрэч першая сусветная вайна - Трыццацігадовая вайна. Гэта час Лявонція Карповіча, Мялеція Сматрыцкага, Афанасія Філіповіча, Сімеона Полацкага і інш. волатаў, каму ў тых трагічных умовах прыходзілася рабіць выбар паміж светам і цемрай.

...
Он прав. Так сдержим же свирепость
И честолюбье укротим,
И обуздаем наше буйство,
Ведь мы, быть может, только спим.
Да, только спим, пока мы в мире
Столь необычном, что для нас
Жить значит спать, быть в этой жизни
Жить сновиденьем каждый час.
Мне самый опыт возвещает:
Мы здесь до пробужденья спим.
Спит царь, и видит сон о царстве,
И грезит вымыслом своим.
Повелевает, управляет,
Среди своей дремотной мглы,
Заимобразно получает,
Как ветер, лживые хвалы.
И смерть их все развеет пылью.
Кто ж хочет видеть этот сон,
Когда от грезы о величьи
Он будет смертью пробужден?
И спит богач, и в сне тревожном
Богатство грезится ему.
И спит бедняк, и шлет укоры,
Во сне, уделу своему.
И спит обласканный успехом.
И обделенный - видит сон.
И грезит тот, кто оскорбляет.
И грезит тот, кто оскорблен.
И каждый видит сон о жизни
И о своем текущем дне,
Хотя никто не понимает,
Что существует он во сне.
И снится мне, что здесь цепями
В темнице я обременен,
Как снилось, будто в лучшем месте
Я, вольный, видел лучший сон.
Что жизнь? Безумие, ошибка.
Что жизнь? Обманность пелены.
И лучший миг есть заблужденье,
Раз жизнь есть только сновиденье,
А сновиденья только сны. ...


...
Опять (о, небеса, ответьте!),
Опять хотите вы, чтоб снился
Мне о величьи пышный сон,
И чтоб оно опять распалось?
Хотите вы, чтоб мне вторично,
Среди теней и очертаний,
Великолепный вспыхнул блеск,
И чтоб опять погас под ветром?
Хотите вы, чтоб я вторично
Коснулся этого обмана,
В чете с которым власть людей
Живет внимательно покорной?
Так нет, не будет, нет, не будет,
Чтоб был я вновь судьбе подвластен,
И так как жизнь есть только сон,
Уйдите, тени, вы, что ныне
Для мертвых чувств моих прияли
Телесность с голосом, меж тем как
Безгласны, бестелесны вы.
Я не хочу величий лживых,
Воображаемых сияний,
Не принимаю заблуждений,
Что в самом легком ветерке
Вдруг рассыпаются, как пышность
Цветов миндальных, слишком рано
Расцветших в шелковом сияньи
И вдруг теряющих свой блеск.
О, я вас знаю, я вас знаю,
И от моей души не скрыто,
Что с вами то же происходит,
Что с каждым, кто окован сном.
Но надо мной не властны больше
Ни заблужденья, ни обманы,
Без заблуждений существует
Кто сознает, что жизнь есть сон. ...

_________________
Хай прыйдзе Валадарства Твае, як спатоля, хай Твая ўсёўладарная збудзецца воля як на небе, гэтак і на зямлі.